В мире есть не так много мест, где строительный гений давно ушедших поколений способен поразить воображение нашего современника. В Иордании это Петра, в Египте — пирамиды Гизы, в Грузии — пещерные города Вардзиа и Уплисцихе, а на Северном Кавказе — удивительная Страна Башен, Горная Ингушетия. Когда впервые попадаешь туда, трудно поверить собственным глазам. Повсюду, куда ни кинешь взгляд, к небу тянутся тонкие, изящные башни неземной красоты. Некоторые — поодиночке, другие — целыми городами. В «солнечных склепах», подобных тем, что расположены в осетинском селе Даргавс, таятся загадочные мумии и страшные скелеты, древние храмы манят своими тайнами, а циклопические сооружения из огромных камней наводят на мысли о сказочных великанах. Боевые башни сохранились во многих кавказских республиках. Подобные удивительные достопримечательности России есть в отдаленных районах Дагестана, их собирают чуть ли не заново в Чечне, ими по праву гордятся в Северной Осетии и грузинской Сванетии. Но только в Джейрахском районе Горной Ингушетии есть настоящие «башенные города», а отдельные «небоскребы» достигают высоты современного десятиэтажного дома.
Древние башни Горной Ингушетии
На первом этаже широкой жилой башни («гала») держали скот. На втором — устраивали очаг. Язычники верили, что возле огня обитают души умерших, и нередко угощали незримых предков, бросая им пищу. Это место считалось священным. Когда девушка выходила замуж, она брала в руки сперва надочажную цепь родного дома, как бы прощаясь с ним, а затем — цепь в доме жениха, хозяйкой которого она отныне становилась. Третий этаж был жилым. Иногда встречаются и четырехэтажные башни, в них на верхнем этаже либо обитала вторая семья, либо располагалась гостиная.
В случае опасности, а их во времена Средневековья хватало, все укрывались в боевой башне («воув»). Иногда для этого было достаточно пройти по тонким мосткам между строениями, перекинутым на большой высоте. Единственный вход в боевую башню делали на втором или даже на третьем этаже. Когда приближался неприятель, заменяющее лестницу полено с глубокими зарубками втягивалось наверх. На первом этаже хранились запасы провизии и воды, здесь же держали пленных. Этажом выше, как и в жилой башне, был очаг — оборонявшимся нужно хорошенько подкрепиться перед боем. Выше территория воинов, стрелявших по врагу под прикрытием похожих на балкончики навесных бойниц-машикулей. Сейчас по этим каменным щитам легко определить, какая из башен отреставрирована, а какая еще нет. На старых башнях машикули щербатые, полуразрушенные. Если врагу удавалось ворваться внутрь, рубеж обороны переносился все выше, и за каждый этаж, на который надо было пролезть сквозь узкое отверстие, нападающие расплачивались многими жизнями.
Когда в конце XVIII века в Горную Ингушетию прибыли первые европейские исследователи, увиденное так их поразило, что они были готовы приписать башни величайшим цивилизациям — грекам или персам, но только не ингушам: настолько бедно жили горцы в те времена. Тем не менее этот народ сотни лет поставлял соседям лучших башенных строителей. Об этом говорится в преданиях грузин, чеченцев и осетин, причем некоторые легенды сохранили даже имена строителей. За работу брали от 50 до 80 коров. Но корысть, конечно, была в этом деле не главным фактором. Мастерами восхищались, об их творениях слагали эпические песни. Наряду с народными лекарями такие люди считались священными. На них даже не распространялась кровная месть, и всякое покушение на жизнь и здоровье строителя башен каралось смертью.
Возведение башни начиналось со сбора материалов. Недаром, приходя в гости, ингуши дарили друг другу камни. В углубление на месте предполагаемой стройки наливали молоко. Если до утра оно не просачивалось в почву, основание считалось надежным. Башню возводили без фундамента, прямо на скале. Хотя сейчас бытуют истории про особый цемент, замешанный на яйцах, в действительности скрепляли камни простым составом из глины, извести и песка. Осуществить грандиозную стройку мастер должен был не более чем за год. Окончание знаменовалось установкой на вершине башни конического замкового камня. За один этот камень строитель по традиции получал хорошую лошадь или быка.
Надежной датировки ингушских башен до сих пор не существует. Для некоторых разброс в предположениях о времени строительства достигает 400 лет. Одно из самых верных свидетельств «молодости» башни — узкие отверстия для ружей, которые едва ли могли появиться раньше XV — XVI веков. В работе ученым приходится опираться даже на рассказы старейшин: люди до сих пор помнят, что родовую башню возвел их выдающийся предок 10 поколений назад. Стало быть, с тех пор прошло около трехсот лет.
Такими во всех смыслах дедовскими методами удалось прояснить немногое. Жилые башни, скорее всего, возникли в конце X — начале XI века. Постепенно они эволюционировали в полубоевые, а затем и в боевые. Те, в свою очередь, сначала были с плоским навершием и уже потом, к XVI веку, превратились в башни со ступенчатыми пирамидальными крышами. Перестали их строить во второй половине XVIII века, с появлением артиллерии.
«Вовнушки», одно из семи чудес России
Боевые башни разной степени сохранности есть во многих местах Горной Ингушетии — их можно видеть в селениях Джейрахского, Чулхойского, Тумгойского и Галгаевского ущелий а также в Таргимской котловине. Однако из всех подобных архитектурных творений особо выделяются «Вовнушки» — величественный башенный комплекс в Гулойхийском ущелье (Озди-чож), построенный на остроконечных вершинах обрывистых скальных утесов и состоящий из двух отдельных неприступных замков, соединявшихся в древности подвесным мостиком.
Вовнушки — признанный шедевр средневековой башенной архитектуры, и предмет особой гордости ингушей. В переводе с ингушского Вовнушки означают «место боевых башен». Боевые башни были четырехъярусные, с узкими бойницами, высоким парапетом и плоской крышей. Они наглядно иллюстрируют понятие «твердыня»: огромные каменные сооружения, твердо стоящие на скальном основании.
Подступы к башням и жилым пристройкам преграждали мощные крепостные стены, которые поначалу воспринимались как естественная часть горы. Сейчас тяжело представить, сколько усилий пришлось приложить строителям Вовнушек пять веков назад, чтобы создать четырехэтажный комплекс в столь сложном для возведения месте. Место выбрано не случайно, это точка стыка горных ущелий, в древности здесь проходил один из участков Великого Шелкового пути.
Одно из преданий о Вовнушках рассказывает о мужестве и силе духа ингушских женщин. Когда враги окружили комплекс и начали его осаду, обитатели по подвесному мосту через ущелье перебрались в замок напротив. В ходе боя верёвочный мост был повреждён, но женщина, находившаяся в осаждённой башне, несмотря на грозившую ей опасность, спасла нескольких младенцев, перетаскивая люльки с детьми в соседнюю башню.
Ныне Вовнушки являются символом всей Ингушетии, красоты и величия ингушской башенной архитектуры. В 2008 году Вовнушки стали финалистом конкурса «7 чудес России» как одна из самых удивительных рукотворных достопримечательностей страны. В 2010 году Центральный банк России выпустил памятную монету, посвященную Вовнушкам. Ныне это одно из самых популярных мест отдыха и туризма в горной Ингушетии, ежедневно привлекающее десятки туристов.
Природный заповедник «Эрзи» и бронзовый орел Сулеймана
В Ингушетии на северном склоне Джейрахского ущелья находится государственный природный заповедник «Эрзи«, на территории которого располагается один из крупнейших башенных комплексов республики.
В переводе с ингушского «Эрзи» переводится как «орел». Комплекс насчитывает несколько десятков жилых и боевых башен, сложенных из валунов. Ни одна из них не имеет фундамента, все они были сооружены прямо на скальных породах.
Башенный город Эрзи (Орел) стоит совсем недалеко от Военно-Грузинской дороги, поэтому туристов здесь больше всего. Но чтобы увидеть главное сокровище этих мест, надо отправиться в питерский Эрмитаж, в Зал искусства и культуры Ближнего Востока. Там находится знаменитый бронзовый орел Сулеймана, изготовленный в Арабском Халифате, — самый древний точно датированный бронзовый ближневосточный предмет после возникновения ислама.
До сих пор на изящной фигурке различимы имя мастера Сулеймана, год создания — 189-й по хиджре (796−797 гг. н. э.) и надпись «Во имя Аллаха Всемилостивого, Всемилосердного». Как орел попал в ингушское святилище XVI века, доподлинно неизвестно.
Храм Тхаба-Ерды
Тхаба-Ерды — один из главных претендентов на звание самого древнего христианского храма России. Внешне неприметный, расположенный на зеленом холме возле дороги на Вовнушки, с XVIII века и по сей день он вызывает ожесточенные споры среди ученых. Официально его датируют VIII—IX веками. При этом в храме соседствуют орнаменты VII и XII веков, а рядом с ними, чтобы уж окончательно всех запутать, лежат плиты с грузинскими письменами, начертанными шрифтом конца X века. Вдобавок многие называют Тхаба-Ерды храмом царицы Тамары, которая активно строила в XII веке христианские церкви к северу от Кавказского хребта. Самое интересное, что правы могут быть все ученые одновременно. Подобно готическим соборам, Тхаба-Ерды возводился и перестраивался сотни лет, а потому является «слоеным пирогом» из напластований разного времени. К тому же недавние раскопки показали, что под ним сохранились остатки еще более древнего храма, возможно появившегося на пару столетий раньше.
Конец развитию Тхаба-Ерды положила эпоха монгольского владычества, когда связи с Грузией ослабели, и христианство ушло из Ингушетии. Ремонтировать храм продолжали и позже, но не шибко подкованные в христианских канонах мастера ставили блоки как придется, что нередко приводило к путанице. Так, знаменитая композиция в арке западного фасада собрана из «кубиков», относящихся не только к разным изображениям, но и к разным эпохам.
В центре арки сидит низенький человечек с крестом за головой, и в нем очень непросто опознать Иисуса. Фигура слева отсутствует, а справа от Христа возвышается бравый бородач в роскошных одеждах, положивший ладонь на рукоять меча. Это — ктитор, спонсор строительства храма. Вторую фигуру обнаружили в одном из горных селений. Сознательный крестьянин спросил археологов, не нужна ли им странная плита, он приспособил ее как подпорку в своем курятнике. Из-под недовольных несушек извлекли изображение епископа Георгия в епитрахили и с кистями винограда на плечах. Сейчас оно хранится в Ингушском государственном музее краеведения.
Даже отказавшись от христианства, ингуши продолжали испытывать к храму неизменное уважение. Именем Тхаба-Ерды клялись, его камни обрызгивали кровью жертвенных животных, чьи головы прибивали прямо к стенам церкви. После жертвоприношения горцы пировали на священном холме, пили пиво и состязались в джигитовке. По преданиям, в эпоху позднего Средневековья здесь заседал Совет старейшин — своеобразный парламент, решавший все важные вопросы жизни ингушского народа. В конце XIX века путешественники писали, что, завидев издали этот храм, ингуши падали ниц. Любой человек мог оставить в Тхаба-Ерды ценные вещи в уверенности, что их тут никто не тронет. В пору засухи мужчины собирались в храме, снимали папахи и молили бога о ниспослании дождя. Как и для многих других святынь доисламского времени, народ придумал о Тхаба-Ерды «исламизирующую» легенду. Говорили, что он возведен «христианскими шейхами» на месте, где сам Пророк зарыл священный Коран величиной с мельничное колесо, спущенный с неба на золотых цепях.
Название храма — до сих пор большая загадка. Грузинский археолог Гиви Гамбашидзе считает, что изначально оно звучало как «Фома-Ерды» — Храм святого Фомы — и лишь со временем преобразовалось в нынешнее. Вторая версия, высказанная еще в 1865 году, заключается в том, что название храма — искаженное ингушское «Храм двух тысяч святых». Правда, почему их две тысячи и кем они были, остается только гадать. Наконец, ингушский ученый Ибрагим Дахкильгов расшифровал это слово как «Храм глаза бога», но и в такой версии хватает допущений. Так что, похоже, тайну древние создатели храма унесли с собой.
«Солнечные склепы» вайнахов
Семейные заботы вайнахов не прекращались и после смерти. Считалось, что даже в загробном мире человек будет жить и трудиться в окружении родственников. Чтобы покойники не скучали, друзья передавали им послания с умирающими людьми и клали в гробницу музыкальные инструменты или оружие. Порой в захоронениях ученые находят и верный знак трагедии — котлы и надочажные цепи. Если эти священные для каждого дома предметы попадали в могилу, значит, угасла вся семья. В представлениях ингушей разница между обычной и загробной жизнью была лишь в том, что солнце светило мертвецам ночью, когда уходило из нашего мира. Поэтому горцы прилагали немало усилий, что обеспечить себе и своим близким комфортное пребывание на том свете. Недаром ингушская поговорка гласит, что горец при жизни должен иметь башню, а после смерти — склеп.
Первые усыпальницы в Ингушетии датируются II тысячелетием до нашей эры, а пользовались ими вплоть до середины XIX века. За это время появилось великое множество самых разных гробниц — от мрачных землянок до пятиэтажных башен. Надземные могильники назывались «малхар кашамаш» («солнечный склеп»), а более ранние подземные — «Iимар» («царство мертвых»). Строительство обычного склепа обходилось примерно в 15 коров и считалось необходимым делом для каждого рода.
Любой ингуш непременно должен был упокоиться в фамильном склепе. Если он умирал вдали от родины, его тело все равно везли домой. В противном случае, ему на том свете пришлось бы жить без кровли. В некоторых усыпальницах-«коммуналках» хоронили представителей разных фамилий, но каждой отводились определенные сектора или этажи.
Порой в это царство мертвых попадали и живые. Во время эпидемий больные сами уходили из жилых башен в склеп. Через окошко им передавали еду, и так продолжалось до выздоровления или смерти.
Даже сейчас, если заглянуть в окошки склепов, можно увидеть лежащие на полках скелеты. До недавнего времени в одном из могильников приковывала взгляды мумия матери, склонившаяся над колыбелью с мертвым ребенком. Видимо, женщина баюкала свое дитя до самой смерти. В 1970-е годы один из туристов решил сфотографировать ее при дневном свете. Он вытащил тело из склепа, но оно рассыпалось в его руках.
И это далеко не все достопримечательности удивительного горного края. Таинственные руины и древние мегалиты, христианские храмы и языческие святилища — Страна Башен многое готова открыть внимательному путешественнику.
Россия, карта Джейрахского района Ингушетии